Цой жив! Для того, чтобы с тебя всё началось не надо быть хорошим певцом или музыкантом. Тем более он не был ни тем, ни другим. Да ему, собственно, и не надо было быть никем, только самим собой. Иногда певец сам становится музыкой. И даже больше, чем музыкрй.
Тридцать лет прошло. На два года больше, чем было ему самому. Тридцать лет! Выросло целое поколение, которое и сейчас считает его ровесником.
Кто бы мог подумать, что время умеет проходить так быстро. Минутные стрелки опережают секундные. Тридцать лет назад погиб Цой.
У меня нет кумиров. У меня вообще с кумирами плохо после того, как умер мой дед.
Джимми Хендрикс стал для меня струнами, а Джим Мориссон голосом. Но в Цое было что-то большее, чем музыка и поэзия. Что-то сильнее, чем и его музыка, и его поэзия.
Если вы спросите, что такое моё поколение одним словом, я не задумываюсь произнесу его короткую корейскую фамилию. А что еще? Остальное мелко, всё мелко, как бумажки Хопёр-Инвеста и вкладыши Турбо. Остальное жидко, как разбодяженный спиртом Рояль "Инвайт". Остальное глупо, как варенки и песенки детдомовцев под предводительством атамана Разина. Остальное мерзко, как малиновые пиджаки и дешевые бляди на Тверской.
Для того, чтобы ты кем-то стал, тебе надо быть вспышкой. Короткой и яркой, а не занудливой тягомотиной.
Цой и был коротким и ярким. Вспыхнул, ослепил, погас. Но все до сих пор помнят на каком рукаве у них группа крови.
Он стал символом поколения. Он говорил от нашего имени. Он требовал перемен. Без него, мне кажется ничего бы не было. Нет, было бы, конечно, но заумно и пацефистски, как у БГ. Или совсем уже безысходно, как у Алисы. Или нравоучительно, как у ДДТ.
Все ждали перемен.
Перемены пришли.
Он улетел на звезду по имени Солнце, а мы уже много лет неустанно сажаем алюминиевые огурцы на брезентовом поле. Каждый день, каждый час, считая, что так и должно быть. И сколько ещё нам осталось, кукушка уже не пропоет. Цою она пропела двадцать восемь раз тридцать лет назад и исчезла.
И мне не очень понятно, благодарить ли его за это. Наверное благодарить, потому что символом поколения быть трудно.
Он и сегодня символ. Спросите об этом белорусов.
Все изменилось за это время. И муравейник живёт по другому. И лапки переломаны. И группа крови на рукаве не столь актуальна. А вот за восьмиклассницу спасибо. Восьмиклассницы остались прежними. С маминой помадой и в сапогах старшей сестры. Правда с ними гуляют наши сыновья, но разве это важно? Пусть у них будет хоть что-то, что объединяет с нами.
15 августа. Виктор Цой. Скоро кончится лето.
